Неточные совпадения
Организм, разрушение его, неистребимость материи, закон сохранения
силы, развитие — были те слова, которые заменили ему прежнюю веру.
Оно пришло. «Это, должно быть,
силы играют,
организм проснулся…» — говорила она его словами, чутко вслушиваясь в небывалый трепет, зорко и робко вглядываясь в каждое новое проявление пробуждающейся новой
силы.
Он чувствовал, что и его здоровый
организм не устоит, если продлятся еще месяцы этого напряжения ума, воли, нерв. Он понял, — что было чуждо ему доселе, — как тратятся
силы в этих скрытых от глаз борьбах души со страстью, как ложатся на сердце неизлечимые раны без крови, но порождают стоны, как уходит и жизнь.
— Вот когда заиграют все
силы в вашем
организме, тогда заиграет жизнь и вокруг вас, и вы увидите то, на что закрыты у вас глаза теперь, услышите, чего не слыхать вам: заиграет музыка нерв, услышите шум сфер, будете прислушиваться к росту травы. Погодите, не торопитесь, придет само! — грозил он.
Заботы, дрязги жизни, все исчезнет — одно бесконечное торжество наполняет тебя — одно счастье глядеть вот так… на тебя… (он подошел к ней) — взять за руку (он взял за руку) и чувствовать огонь и
силу, трепет в
организме…
Вопрос о собственном беспокойстве, об «оскорбленном чувстве и обманутых надеждах» в первые дни ломал его, и, чтобы вынести эту ломку, нужна была медвежья крепость его
организма и вся данная ему и сбереженная им
сила души. И он вынес борьбу благодаря этой
силе, благодаря своей прямой, чистой натуре, чуждой зависти, злости, мелкого самолюбия, — всех этих стихий, из которых слагаются дурные страсти.
Здесь, одетые в легкое льняное пальто, без галстуха и жилета, сидя под тентом без движения, вы потеряете от томительного жара
силу, и как ни бодритесь, а тело клонится к дивану, и вы во сне должны почерпнуть освежение
организму.
Есть отрадные мгновения — утром, например когда, вставши рано, отворишь окно и впустишь прохладу в комнату; но ненадолго оживит она: едва сдунет только дремоту, возбудит в
организме игру
сил и расположит к деятельности, как вслед за ней из того же окна дохнет на вас теплый пар раскаленной атмосферы.
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты истории так противоречат выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною жизнью и над устройством
организма. Женщина играла до сих пор такую ничтожную роль в умственной жизни потому, что господство насилия отнимало у ней и средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию. Это объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической
силы,
организм женщины гораздо слабее; но ведь
организм ее крепче, — да?
— Это уж гораздо несомненнее, чем вопрос о природном размере умственных
сил. Да,
организм женщины крепче противится материальным разрушительным
силам, — климату, погоде, неудовлетворительной пище. Медицина и физиология еще мало занимались подробным разбором этого; но статистика уже дала бесспорный общий ответ: средняя продолжительность жизни женщин больше, чем мужчин. Из этого видно, что женский
организм крепче.
«
Сила ощущения соразмерна тому, из какой глубины
организма оно поднимается.
Орочи настаивали, они помогли нам обуться и подняться на ноги. Они принялись рубить дрова и просили нас то одного, то другого сходить за топором, принести дров, поднять полено и т. д. Я убедил Рожкова и Ноздрина не отказываться от работы и объяснил в чем дело. Кишечник и желудок отвыкли работать, и от этого мы заболели: нужны движения, нужно дать встряску
организму, нужен физический труд, хотя бы через
силу.
Допустим, однако ж, что жизнь какого-нибудь простеца не настолько интересна, чтоб вникать в нее и сожалеть о ней. Ведь простец — это незаметная тля, которую высший
организм ежемгновенно давит ногой, даже не сознавая, что он что-нибудь давит! Пусть так! Пусть гибнет простец жертвою недоумений! Пусть осуществляется на нем великий закон борьбы за существование, в
силу которого крепкий приобретает еще большую крепость, а слабый без разговоров отметается за пределы жизни!
И княжна невольно опускает на грудь свою голову. «И как хорош, как светел божий мир! — продолжает тот же голос. — Что за живительная
сила разлита всюду, что за звуки, что за звуки носятся в воздухе!.. Отчего так вдруг бодро и свежо делается во всем
организме, а со дна души незаметно встают все ее радости, все ее светлые, лучшие побуждения!»
— Что вы тревожитесь так? — сказал доктор, — опасного решительно ничего нет. Я повторяю вам, что сказал в первый раз, то есть что
организм ее не тронут: разрушительных симптомов нет. Малокровие, некоторый упадок
сил… — вот и все!
Это было внезапное напряжение умственных
сил, которое, конечно, — и это с тоской предвидела Софья Матвеевна во всё время его рассказа, — должно было отозваться тотчас же потом чрезвычайным упадком
сил в его уже расстроенном
организме.
Боль, которую она приносила за собой, была тем мучительнее, что каждый ее укол воспринимался не только в той
силе, которая ей присуща, но и в той, утроенной, удесятеренной, которую ей придавал доведенный до болезненной чуткости
организм.
Слова Берсенева сбылись только отчасти: опасность миновалась, но
силы Инсарова восстановлялись медленно, и доктор поговаривал о глубоком и общем потрясении всего
организма.
Покамест, однако ж, ему везет. У меня, говорит, в тылу —
сила, а ежели мой тыл обеспечен, то я многое могу дерзать. Эта уверенность развивает чувство самодовольства во всем его
организме, но в то же время темнит в нем рассудок. До такой степени темнит, что он, в исступлении наглости, прямо от своего имени объявляет войны, заключает союзы и дарует мир. Но долго ли будут на это смотреть меценаты — неизвестно.
Одним словом, в описаниях красавицы в народных песнях не найдется ни одного признака красоты, который не был бы выражением цветущего здоровья и равновесия
сил в
организме, всегдашнего следствия жизни в довольстве при постоянной и нешуточной, но не чрезмерной работе.
Несомненно то, что
организм человека не требует и не может выносить титанических стремлений и удовлетворений; несомненно и то, что в здоровом человеке стремления соразмерны с
силами организма.
Очень легко показать неприложимость к возвышенному определения «возвышенное есть перевес идеи над образом», после того как сам Фишер, его принимающий, сделал это, объяснив, что от перевеса идеи над образом (выражая ту же мысль обыкновенным языком: от превозможения
силы, проявляющейся в предмете, над всеми стесняющими ее
силами, или, в природе органической, над законами
организма, ее проявляющего) происходит безобразное или неопределенное («безобразное» сказал бы я, если бы не боялся впасть в игру слов, сопоставляя безобразное и безобразное).
Чтоб выносить скоро, надобно усмирить ястреба бессонницей и голодом, выморить его, а это иногда так ослабляет
силы всего
организма, что после ничем нельзя восстановить его, тогда как продолжительная носка дает возможность выучить ястреба сытого, полного
сил, вкоренить в него ученье одной привычкой, которая гораздо вернее насильственной покорности от голода и бессонницы; даже в продолжение травли все свободное от охоты время, кроме пятичасового сна, надобно носить ястреба на руке постоянно, особенно слетка.
Мне всего больше в Гавриле Степаныче нравилась необыкновенная энергия его мысли и какая-то восторженная любовь к знанию; здесь он являлся жрецом чистого искусства, и, по моему мнению, эта
сила любви поддерживала его растительный
организм лучше всяких лекарств.
Дело просто: с молодости, когда
организм формируется и растет каждой клеточкой, его
силы надорвут непосильной работой, вытянут, а в сорок лет человек полный калека, как загнанная лошадь; тут человек уже неспособен на настоящий труд, а в состоянии сидеть только в карауле, как Евстигней, хоть сто лет.
Между тем беспорядочное, часто изменяемое, леченье героическими средствами продолжалось; приключилась посторонняя болезнь, которая при других обстоятельствах не должна была иметь никаких печальных последствий; некогда могучий
организм и пищеварительные
силы ослабели, истощились, и 23 июня 1852 года, в пятом часу пополудни, после двухчасового спокойного сна, взяв из рук меньшего сына стакан с водою и выпив немного, Загоскин внимательно посмотрел вокруг себя… вдруг лицо его совершенно изменилось, покрылось бледностью и в то же время просияло какою-то веселостью.
В этом отношении, следовательно, как бледные, истощённые учёные дети, так и дикари, обладающие страшной физической
силой, но грубые и необразованные, развиты одинаково односторонне, и односторонность эту можно назвать недостатком полного здоровья
организма.
Опираясь на эти исследования, мы уже смело можем сказать теперь, что естественное, правильное, здоровое развитие всех
сил организма гораздо более значит для умственной деятельности, нежели всевозможные искусственные внушения.
Им несомненно утверждается та истина, что душа не внешней связью соединяется с телом, не случайно в него положена, не уголок какой-нибудь занимает в нём, — а сливается с ним необходимо, прочно и неразрывно, проникает его всё и повсюду так, что без неё, без этой
силы одушевляющей, невозможно вообразить себе живой человеческий
организм <и наоборот>.
Любовь к свободе родины у Инсарова не в рассудке, не в сердце, не в воображении: она у него во всем
организме, и что бы ни вошло в него, все претворяется
силою этого чувства, подчиняется ему, сливается с ним.
Он убивает в ней нравственную жизнь, он ядовит для нее, так же точно, как и для тех, которым приходится страдать от нее; но способ его действия на нее и других чрезвычайно различен: тех он отравляет, как обыкновенный яд, производящий мучительные конвульсии; на нее он действует, как опиум, дающий ей пленительные призраки [, но чрез то самое притупляющий и медленно губящий здравые
силы организма].
Гроза приближается, этого отвергать невозможно. В этом соглашаются люди революции и люди реакции. У всех закружилась голова; тяжелый, жизненный вопрос лежит у всех на сердце и сдавливает дыхание. С возрастающим беспокойством все задают себе вопрос, достанет ли
силы на возрождение старой Европе, этому дряхлому Протею, этому разрушающемуся
организму? Со страхом ждут ответа, и это ожидание ужасно.
Тогда исчезнет и теперешнее одностороннее лечение, и искусственное предупреждение болезней: человек научится развивать и делать непобедимыми целебные
силы своего собственного
организма, ему не будут страшны ни зараза, ни простуда, не будут нужны ни очки, ни пломбировка зубов, не будут известны ни мигрени, ни неврастении.
И это в то время, когда для борьбы с болезнью и без того требовались все
силы организма…
Не существует хоть сколько-нибудь законченной науки об излечении болезней; перед медициною стоит живой человеческий
организм с бесконечно сложною и запутанною жизнью; многое в этой жизни уже понято, но каждое новое открытие в то же время раскрывает все большую чудесную ее сложность; темным и малопонятным путем развиваются в
организме многие болезни, неясны и неуловимы борющиеся с ними
силы организма, нет средств поддержать эти
силы; есть другие болезни, сами по себе более или менее понятные; но сплошь да рядом они протекают так скрыто, что все средства науки бессильны для их определения.
Еще не вполне доказано, но очень вероятно, что суть ее действия заключается в упражнении и приучении
сил организма к самостоятельной борьбе с врывающимися в него микробами и ядами.
В том бесконечно сложном и непонятном процессе, который представляет собою жизнь больного
организма, переплетаются тысячи влияний, — бесчисленные способы вредоносного действия данной болезни и окружающей среды, бесчисленные способы целебного противодействия
сил организма и той же окружающей среды, — и вот тысяча первым влиянием является наше средство.
Где и каковы те целительные
силы организма, которые борются с происшедшим расстройством и которые я должен поддержать?
Само здоровье наше — это не спокойное состояние
организма; при глотании, при дыхании в нас ежеминутно проникают мириады бактерий, внутри нашего тела непрерывно образуются самые сильные яды; незаметно для нас все
силы нашего
организма ведут отчаянную борьбу с вредными веществами и влияниями, и мы никогда не можем считать себя обеспеченными от того, что, может быть, вот в эту самую минуту
сил организма не хватило, и наше дело проиграно.
Пусть это облегчение идет за счет
сил больного, пусть оно навсегда расшатает его
организм, пусть совершенно отучит от способности самостоятельно бороться с болезнью — облегчение получено, и довольно.
Высокий рост, необыкновенно соразмерная, гармоническая стройность; упругость и гибкость всех членов и сильного стана; лицо, полное игры и жизни, с таким румянцем и таким цветом, который явно говорил, что в этом
организме много
сил, много крови и что
организм этот создан не севером, а развился под более благодатным солнцем: блестящие карие глаза под энергически очерченными бровями и совершенно пепельные, роскошные волосы — все это, в соединении с необыкновенно симпатичной улыбкой и чисто славянским типом лица, делало эту женщину не то что красавицей, но лучше, поразительнее красавицы: оно отличало ее чем-то особым и говорило про фанатическую энергию характера, про физическую мощь и в то же время — сколь ни редко такое сочетание — про тонкую и старую аристократическую породу.
Выздоровление час за часом, день за днем приносит с собою частичку свежих, обновленных
сил, с которыми все более пробуждается в
организме потребность жизни и деятельности.
Однако им принадлежит самостоятельное бытие в том смысле, что они являются онтологическим prius [Первооснова, основание (лат.); букв.: предыдущее, предшествующее, первичное.] вещей, в
силу которого возможность (δυνάμει δν) переходит в действительность (ενεργεία öv), причем каждая форма имеет пребывающее, вечное существование, а совокупность форм образует их иерархию или
организм.
Потребность в отдыхе удовлетворялась вполне, желание позабыться — лишь в самой малой степени: могучий, прочный и выносливый
организм Глафиры довольствовался самым незначительным физическим отдыхом, и ее
силы возрождались и нервы становились спокойны и крепки; но забытье, которого она жаждала, ее позабыло.
Социальный иерархизм представлялся
организмом лишь в
силу игры в аналогию, в действительности он организовывался так же, как и общество, которое считается механическим.
Во всей деятельности этой науки видишь не столько желание исследовать явления жизни, сколько одну, всегда присущую заботу доказать справедливость своего основного догмата. Что потрачено
сил на попытки объяснений происхождения органического из неорганического и психической деятельности из процессов
организма? Не переходит органическое в неорганическое: поищем на дне моря — найдем штуку, которую назовем ядром, монерой.
Подгорин улыбался ей и девочкам, но ему было странно, что эта здоровая, молодая, неглупая женщина, в сущности такой большой, сложный
организм, всю свою энергию, все
силы жизни расходует на такую несложную, мелкую работу, как устройство этого гнезда, которое и без того уже устроено.
И теперь, когда безумная страсть к жене прошла, он не только не в
силах порой устоять перед вспышками остатков этой страсти, которые, подобно вспышке пламени потухающего костра, охватывают минутами весь его
организм, оставляя после себя смрадный запах гари: он еще и теперь в эти мгновения с болезненным наслаждением бросается в объятия в общем ненавистной для него женщины.
Вызывающая вспышка страсти надломленного
организма молодой женщины, носящей уже смерть в груди, носит в себе необычайную жгучую притягивающую
силу, способную захватить даже пожившего человека, а не только почти неиспорченного юношу, каким был Суворов. Вот ответ на вопрос, который не могла разрешить себе Марья Петровна.
Даже при беглом на нее взгляде можно было заметить, что больная находится в том периоде, когда кризис миновал, опасность исчезла, а восстановление
сил будет работой самого
организма.